Уилбур СМИТ

ПТИЦА СОЛНЦА

Часть 1

Луч проектора пронзил тьму комнаты, изображение вспыхнуло на экране – и я не узнал увиденного. Я ждал этого пятнадцать лет, а когда дождался – не узнал. Изображение смещалось, расплывалось и казалось мне бессмысленным – ведь я ожидал увидеть на снимке какой-нибудь небольшой предмет: может быть, череп, керамику, золотое украшение, бусы – все, что угодно, но не сюрреалистическую мешанину серого, белого и черного.

Голос Лорена, звенящий от волнения, дал мне необходимый ключ.

– Снято с высоты тридцать семь тысяч в шесть сорок семь четвертого сентября, – то есть, восемь дней назад, – тридцатипятимиллиметровой камерой, «Лейкой».

«Значит, аэрофотография».

Глаза и мозг приспособились, и я почувствовал холодок возбуждения, а Лорен продолжал с тем же воодушевлением:

– Я организовал аэрофотосъемку своих концессий по районам. Пытаемся обнаружить открытые месторождения. Это одна из многих тысяч фотографий – пилот даже не знал, что именно фотографирует. Но мои аналитики заметили этот снимок и передали мне. – Он повернулся ко мне, бледный и серьезный в свете проектора. – Ты ведь видишь это, Бен? Ближе к центру. В правом верхнем квадрате.

Я открыл рот, чтобы ответить, но горло перехватило, и пришлось откашляться. Я с удивлением заметил, что дрожу, испытывая странное сочетание надежды и страха.

– Классическая картина! Акрополь, двойные стены и фаллические башни.

«Преувеличение: всего лишь слабые, кое-где исчезающие линии, но общее расположение верно».

– Север, – выпалил я, – где север?

– Вверху, все правильно, Бен. Смотрит на север. Башни ориентированы по солнцу.

Я молчал. Наступила обратная реакция. Ничто в жизни не доставалось мне так легко – значит, дело нечисто. Я искал подвох:

– Стратификация. Вероятно, известняк по соседству с гранитом. Их границы образуют такую картину на поверхности.

– Чушь! – перебил Лорен по-прежнему возбужденно. Он вскочил, подошел к экрану, взял с кафедры черную указку и показал на полоску ячеек, тянувшуюся вдоль того, что он считал главной стеной. – Где ты видел такие геологические образования?

Я не хотел признавать его правоту. Не хотел поддаваться надежде.

– Может быть, – сказал я.

– Черт тебя побери! – Он рассмеялся. (Приятно слышать его смех: в последнее время он смеется не часто.) – Так и знал, что ты станешь спорить. Несомненно, ты самый жалкий пессимист во всей Африке.

– Это может быть все что угодно, Ло, – возразил я. – Игра света, чередование форм и теней. Даже если это искусственное сооружение… может, это сады или поля…

– В сотне миль от ближайшего источника воды? Брось, Бен! Ты не хуже меня знаешь, что это…

– Молчи! – Прежде чем понял, что делаю, я выскочил из обитого кожей кресла, метнулся через комнату и схватил его за руку. – Молчи, – повторил я. – С… сглазишь…

От волнения я начинаю заикаться, но это меньший из моих физических недостатков, и я давно перестал о нем думать.

Лорен снова рассмеялся, но с оттенком беспокойства: он всегда тревожится, когда я чересчур быстро двигаюсь или демонстрирую свою силу. Он наклонился и разжал мои пальцы.

– Прости, тебе больно? – Я убрал руку.

– Нет. – Однако по дороге к пульту управления он растирал предплечье. Лорен выключил проектор и включил свет. Мы заморгали, глядя друг на друга.

– Ах ты мой еврейский гномик, – улыбнулся он. – Меня не проведешь. Небось, чуть не обделался?

Я смотрел на него, стыдясь своей несдержанности, но по-прежнему взбудораженный.

– Где это, Ло? Где ты его нашел?

– Вначале признай. Отважься хоть раз в жизни. Я хочу услышать это от тебя… а потом скажу еще кое-что, – поддразнивал он.

– Ну ладно. – Я отвел взгляд, подыскивая слова. – На первый взгляд это интересно.

Он запрокинул крупную золотоволосую голову и рассмеялся.

– Постарайся сформулировать получше. Попробуем еще раз.

Когда Ло смеется, я не в силах устоять. Вот и сейчас не удержался, хотя сознавал, что на фоне его бычьего рева мой смех кажется чириканьем.

– Мне кажется, – прохрипел я, – будто мы нашли… это.

– Лапушка! – закричал он. – Красавчик ты мой!

Я уже несколько лет не видел его таким. В этот миг надежды и откровения маска банкира соскользнула, заботы о делах финансовой империи Стервесантов были забыты.

– А теперь скажи, – взмолился я, – где ты это нашел?

– Идем, – сказал он, снова посерьезнев, и мы пошли к длинному столу у стены. На зеленом сукне была расстелена карта. Стол был высокий, и я, чтобы склониться над ним, торопливо вскарабкался на стул. Теперь я был почти одного роста со стоявшим Лореном. Мы посмотрели на карту.

– Космическая съемка, серия А. Южная Африка. Карта пятая. Ботсвана и Западная Родезия.

Я искал какой-нибудь знак – крестик или чернильную пометку.

– Где? – спросил я. – Где?

– Ты знаешь, что у меня концессия на двадцать пять тысяч квадратных миль к югу от Мауна…

– Перестань, Ло. Не пытайся продать мне акции компании «Минералы Стервесантов». Где это, черт побери?

– Мы построили там посадочную площадку, куда могут садиться реактивные «лиры». Только что ее закончили.

– Рядом наверняка должны быть месторождения золота.

– Ты прав, – заверил Лорен. – Спокойнее, а то плохо станет. – Он наслаждался, мучая меня.

Палец его двинулся по карте и неожиданно остановился – мое сердце как будто замерло вместе с ним. Все лучше и лучше. Широта подходит: все обрывки доказательств, с таким трудом собранные мною за эти годы, указывают именно на этот район.

– Здесь, – сказал он. – Двести двенадцать миль к юго-востоку от Мауна, пятьдесят шесть миль от юго-западного маяка заповедника Вэнки, между низких холмов. Дикая скалистая местность, очень сухая, заросшая колючим кустарником.

– Когда отправляемся? – спросил я.

– Фью! – Лорен покачал головой. – Ты поверил. Ей-богу, поверил!

– Кто-нибудь другой может наткнуться на это.

– Ждало тысячу лет, подождет еще неделю…

– Неделю! – с болью воскликнул я.

– Бен, я не могу лететь немедленно. В пятницу ежегодное общее собрание пайщиков «Англо-Стервесант», а в субботу у меня дела в Цюрихе – но ради тебя я постараюсь управиться побыстрее.

– Откажись, – попросил я. – Пошли одного из своих молодых умников.

– Когда берешь заем в двадцать пять миллионов, элементарная вежливость требует, чтобы ты сам принимал чек, а не посылал подчиненных.

– Боже, Ло, это всего лишь деньги. А то, что мы ищем, действительно важно.

Несколько мгновений Лорен смотрел на меня мечтательными голубыми глазами.

– Двадцать пять миллионов «всего лишь деньги»? – Он медленно и удивленно покачал головой, будто услышал нечто новое. – Вероятно, ты прав. – Он улыбнулся, на это раз мягко, как любящий друг. – Прости, Бен. Во вторник. Полетим на рассвете, обещаю. Проведем рекогносцировку с воздуха. Потом сядем в Мауне. Питер Ларкин – ты его знаешь?

– Да, очень хорошо. – У Питера в Мауне большая контора по организации сафари. Я дважды прибегал к его помощи в своих экспедициях по Калахари.

– Отлично. Я уже связался с ним. Он подготовит экспедицию. Отправимся налегке и быстро – один «лендровер» и два трехтонных грузовика. У меня всего пять дней, да и те я выкроил с трудом, меня заберет оттуда вертолет, а ты останешься там копать… – Продолжая говорить, Лорен вывел меня в длинную галерею.

Сквозь высокие окна струился солнечный свет, создавая превосходное освещение для висевших в галерее картин. Работы ведущих южноафриканских живописцев были здесь перемешаны с холстами живых и покойных знаменитостей из других стран. Лорен Стервесант, как и его предки, тратил деньги весьма разумно. Даже в такой напряженный момент мой взгляд остановился на мягком свечении «Обнаженной» Ренуара.